Скелет существа, которое хотя и не относилось к роду Homo Sapiens, было уложено для погребения так, словно относилось.

Выйдя из офиса, Катарина длинным коридором решительно пошла к холлу, но на полпути замерла.

Что она делает? Собирается дойти до холла противоположного крыла, пробуя все двери подряд, пока не найдется незапертая? Вряд ли это разумно, поскольку, исходя из того, что фургон прибыл ночью, ее присутствие здесь наверняка окажется нежелательным.

По той же самой причине не подходит возможность просто выйти наружу, подойти к машине и поинтересоваться, что, собственно, происходит.

Развернувшись, она направилась к рабочему месту охранника – широкому деревянному столу, поверхность которого была пуста, если не считать двух одинаковых компьютерных мониторов. Обойдя стол так осторожно, будто это готовый броситься на нее тигр, Катарина присела на краешек кресла и взглянула на экраны.

Первый – тот что слева – следил за главными воротами усадьбы с внутренней стороны. Никаких осветительных приборов там Катарина не помнила, однако изображение было таким ярким, словно за стенами царил день. Значит, камеры слежения снабжены приборами ночного видения.

На втором экране только и было, что ряд объемных изображений кнопок, некоторые из них с надписями, другие – с рисунками и пиктограммами. Катарина осторожно коснулась пальцем кнопки с рисунком увеличительного стекла.

Первый экран немедленно дал крупный план ворот.

Тогда Катарина притронулась к кнопке с надписью «Северное крыло».

Все кнопки кроме той, что контролировала работу камер, исчезли, и вместо них появился план северного крыла здания. Выбрав комнату, расположенную, как ей казалось, близко к входу, у которого стоял фургон, Катарина снова коснулась экрана.

Монитор немедленно отозвался, продемонстрировав ей кабинет Стивена Джеймсона.

Там никого не было.

Тогда она тронула комнату двумя дверьми дальше по коридору и была вознаграждена зрелищем того, как двое из фургона и двое охранников ставят гробоподобный ящик на каталку. Потом те что из фургона ушли, а охранники вывезли каталку из комнаты в коридор. Переключив монитор на наблюдение за северным коридором, Катарина застыла от страха, когда охранники, один впереди каталки, другой – сзади, двинулись прямо на нее. Ужасный был это момент, когда тот, чье место она сейчас занимала, проходя мимо камеры, посмотрел ей прямо в глаза. Было полное ощущение, что он видит Катарину так же отчетливо, как она – его. Сердце забилось, как сумасшедшее, и захотелось убежать назад в офис. Но охранники и их ящик с экрана исчезли, а в реальных двойных дверях в том конце холла не появились, и тогда до нее дошло, что шли они совсем не сюда. Совсем даже в противоположном направлении.

Но куда?

Она снова посмотрела на экран и обнаружила кнопку, помеченную буквами «1Э».

Первый этаж? Ну, конечно! Тот «низ», о котором упоминал не далее как сегодня утром доктор Джеймсон.

Она тронула кнопку. Никакого эффекта.

На правом мониторе – тот же план этажа, что и раньше, те же кнопки. На левом – тот же пустой коридор.

И все-таки она была уверена, что оба экрана мигнули, отзываясь на ее команду. Тогда, еще раз осмотрев контрольный экран, она нашла одно изменение: кнопка с буквами «1Э» теперь называлась «ПЭ».

Значит, все-таки есть еще и подвальный этаж.

Словно подтверждая этот вывод, два охранника появились, двигаясь в противоположную сторону, прочь от камеры. На полпути по коридору распахнулась дверь, и охранники, маневрируя, вкатили каталку внутрь. Катарина опять методом проб и ошибок отыскала нужную комнату, и изображение на экране сменилось снова.

Очевидно, это была какая-то лаборатория. Катарина смотрела, как двое в халатах стали раскручивать винты, удерживающие крышку ящика; коснувшись кнопки увеличения, она добилась крупного плана. Вот крышку приподняли, и из щели выползли лохматые языки дыма.

Сухой лед?

Вот крышку сняли совсем, и Катарина увидела, что то, что лежит в ящике, обернуто в пластик.

Четыре руки в резиновых хирургических перчатках стали разворачивать пластик.

Четыре руки.

Где же еще четыре, те, что принадлежат охранникам?

Катарина переключила камеру на обзор.

Охранников в комнате не было.

Снова коснувшись контрольного экрана, она нашла их.

Они были в коридоре. Шли навстречу ей.

Нет, прочь от нее, к дальнему концу коридора, где, очевидно, находится лифт. Интересно, сколько у нее времени до того, как они поднимутся этажом выше и пройдут к этому холлу?

Минута?

Две?

Уж конечно, не больше.

Она снова коснулась экрана и снова увидела лаборантов в халатах. Они сняли внешний слой пластика и теперь вынимали остатки сухого льда, в который упаковано было содержимое ящика. Сгорая от нетерпения, торопя их двигаться поживее, Катарина, если бы могла, сквозь камеру бы дотянулась, чтобы сорвать второй слой пластика с того, что под ним скрывалось.

Волнуясь, она переключилась на коридор. Охранники все еще стояли там в ожидании лифта. Затем, когда она уже собиралась переместиться в лабораторию, охранники исчезли из вида.

Они были в лифте, и лифт двигался вверх.

Быстро ли?

Откуда ей знать?

Она переключилась на лабораторию. С сухим льдом, кажется, покончено. Не дыша Катарина вглядывалась в контейнер. Вот лаборант потянул за почти прозрачный пластик – только он и мешал теперь Катарине увидеть то, что прибыло в поместье посреди ночи. И вдруг, чем-то отвлеченный, лаборант отошел, не доведя дело до конца. Катарина едва не взвыла от отчаяния!

Увеличение!

Дрожащим пальцем она тронула кнопку с лупой. Изображение увеличилось, на мгновенье выйдя из фокуса. И только одно мгновенье было у Катарины на то, чтобы рассмотреть его, ибо почти тут же лаборант нагнулся над ящиком и полностью заслонил ей вид.

Но ей показалось, что она видит лицо!

Человеческое?

Бог весть! Она видела его так недолго, и сморщенный пластик над ним не облегчал дела.

Сколько у нее еще времени? Если бы взглянуть хоть еще разок...

Она коснулась кнопки «ПЭ», потом коридора.

Охранники шли сюда!

С бешено скачущим сердцем Катарина встала из-за стола и кинулась к южному крылу, в свой офис.

А экран! Как только они будут здесь, они сразу поймут, чем она занималась! Вихрем назад, чуть не подвернув ногу, снова осмотрела экран, нашла кнопку с надписью «Главное», стукнула по ней – и немедленно появилось меню, которое и было на экране, когда, не более пяти минут назад, Катарина здесь появилась.

Ворота!

Где кнопка ворот?

Вот – внизу направо!

Она шлепнула по ней, подождала, чтобы убедиться, что изображение на мониторе сменилось, и снова понеслась через холл. Проскочив сквозь двойные двери, приостановилась придержать их трепыхание, а потом ринулась к своей двери, проскользнула в нее и снова включила свет.

Прислонившись к двери, подождала, пока перестанет бешено биться сердце, взяла сумочку, выключила свет и второй раз за десять минут вышла из офиса, закрыла его и направилась к двойным дверям.

Выходить было страшно. Казалось, охранники поджидают ее, зная, что она делала. Если начнут допрашивать, что она сможет сказать? Что забеспокоилась, когда не увидела охранника на посту, и немножко его поискала?

Неужели поверят?

Толкнула двери и вышла в холл. К великому ее облегчению, там оказался только один охранник – тот, что сидел здесь, когда прибыл фургон. Он и сейчас сидел перед мониторами, перелистывая какой-то журнальчик. Услышав шаги, поднял голову.

– Доктор Сандквист? Я думал, вы уже ушли. Нет ли в его голосе подозрения?

– Никак не могла оторваться, то одно, то другое, – неопределенно сказала она. А на полпути через холл нашла вдруг слова, которые смогут полностью отмести подозрения, и повернулась к охраннику. – Что это за фургон прибыл только что? Не поздновато ли для доставки?

Охранник улыбнулся.

– Да нет, это наша машина. Водитель хотел спросить, куда ему удобней припарковаться.