Джош кивнул.

– Здесь, в округе, – больше некуда. Никто его никогда не видит, и никто не знает, чем он занимается. И очень мало кто видел, где он живет.

– Тогда на старт, – сказал Майкл, выскакивая из машины. – Сейчас мы все и увидим.

Вряд ли, подумал Джош Малани. Ох, что-то не верится.

– Ну и ну, – пробормотал Джош, за джипом Роба Силвера выводя свой пикап из зарослей джунглей на парковые просторы поместья Такео Йошихары. – Ты погляди только! Ты только подумай, сколько это ему стоило!

Хотя мама и рассказывала ему про поместье, Майкл оказался почти так же не подготовлен к этому зрелищу, как Джош. Переводил глаза от пруда к водопадам и оттуда – к саду камней и чувствовал, что не может на чем-нибудь остановиться.

– Миллионов десять? – предположил он.

– Куда больше, – протянул Джош. – Только взгляни на здания. Они из дерева коа, парень, сечешь? Ему цены нет. – Из-за деревьев выплыл павлин-альбинос, картинно замер и развернул свой огромный хвост белым веером. – С ума сойти, – выдохнул Джош. – Как ты думаешь, сколько народу тут за всем присматривает?

– Может, устроимся на лето садовниками? – ухмыльнулся Майкл.

– Ага. Только, похоже, чтобы стричь здесь лужайки, надо иметь диплом ландшафтного архитектора.

Через минуту они выехали из поместья на ухабистую дорогу, по которой надо было трястись еще две мили.

Стивен Джеймсон смотрел незряче из окна своего кабинета, помещавшегося в длинном, приземистом здании в другом конце сада, подальше от резиденции патрона. Хотя глаза его машинально следили за продвижением джипа и древнего пикапа, минуту спустя после того, как они исчезли из виду, он не мог бы сказать с уверенностью, какого цвета были машины. Так занят он был обнаружившейся вдруг проблемой.

На его столе лежала копия отчета о вскрытии. Рядом стояла банка с образцом легочной ткани Киоки Сантойя. Он подумал, не распорядиться ли о доставке трупа в поместье, но решил, что это только привлечет к делу внимание, которого и без того больше, чем нужно. А потом, какой смысл? Причина смерти им, Джеймсоном, установлена достоверно. Он уже бегло взглянул на срез в свой микроскоп. Полный лабораторный анализ только подтвердит его выводы. В этом он был абсолютно уверен.

Вопрос состоял в том, каким образом Киоки подвергся воздействию. И, что столь же важно, подверглись ли воздействию еще три мальчика, упомянутые в отчете?

Стивен Джеймсон снял телефонную трубку, набрал четырехзначный номер и заговорил сразу, как только на том конце сняли трубку.

– Это доктор Джеймсон. У меня тут три имени: Джефф Кина, Джош Малани и Рик Пайпер. Все – примерно шестнадцати-семнадцати лет. Всех троих взять под наблюдение. И если с ними что-то случится – если вдруг заболеют – немедля доставить сюда. Ясно?

Человек на другом конце провода отчетливо повторил три имени. Стивен Джеймсон уже собирался повесить трубку, но передумал:

– Да, тут есть еще одно имя. Элвис Динкинс. Выехал из поместья пятнадцать минут назад. Будет лучше, если до Вайлуки он не доедет.

За те четверть мили, что они проехали, покинув поместье Йошихары, пикап Джоша дважды сносило в кювет, и второй раз Робу Силверу пришлось вытягивать его на буксире.

– Может, бросить твой лимузин здесь, а дальше отправиться в джипе? – предложил он, отвязывая от бампера буксирный трос.

– Доедем, – твердо сказал Джош. – Видали мы и похуже дорожки.

Вид при этом у него был такой, что Роб решил не настаивать. Бросил трос в багажник форда и двинул вперед, поглядывая в зеркальце заднего обзора, там ли еще Джошева развалюха.

Каким-то чудом пикап благополучно преодолел остаток пути и, дернувшись, затормозил на той поляне, где над столами с находками были натянуты навесы. Джош озирался, явно разочарованный видом каких-то несчастных камней.

– Это еще не раскопки, – сказала Катарина, выходя к мальчикам из-под навеса. – Нам сюда. Пошли.

Следуя за ней по крутой тропке в ущелье, Майкл снова ощутил в груди то странное чувство.

Не то чтобы боль.

Просто странное чувство, такое, будто он бежал и запыхался, хотя дышится вроде бы нормально.

Непонятно.

Решив не обращать внимания на эту ерунду, он спустился к выступу, на котором нашли скелет и кострище.

– Вот это да, – прошептал Джош, глядя на останки, лежащие точно в том положении, в каком Катарина их раскопала. – Что это? Шимпанзе?

– И не шимпанзе, и не горилла, – ответила Катарина, опустилась на колени и стала объяснять, в чем необычность скелета. Однако Майкл, едва увидев скелет, перестал ее слушать, потому что почувствовал вдруг что-то даже еще более странное, чем та, только что сдавившая грудь тяжесть.

Ледяной бег пальцев по позвоночнику.

Что-то вроде страха, но не совсем страх.

Он стоял, глядя на скелет, как завороженный, а потом с усилием отвел взгляд.

Огляделся.

Может, дело в том, что это место напоминает ему какое-то другое, где они с матерью были много лет назад, какой-нибудь другой раскоп, в Африке?

Но те места в Африке ни чуточки не походили на это. Там было знойно, пустынно, сухо, дождя выпадало так мало, что почти ничего не росло, а тут они в джунглях, деревья упираются кронами в небеса, стволы обвивают лианы, крутые стены ущелья украшены папоротником, всюду мох.

Ничего похожего на ту Африку, где он бывал, – и вообще ни на одно другое место.

Он снова посмотрел на скелет. Наклонился, потянулся рукой, положил ладонь на покатое надбровье черепа.

«Зачем?» – подумал он. «Зачем я это сделал?»

– Осторожней, – услышал он голос матери.

Виновато отдернув руку, он поднял на нее глаза.

– Кто это? – спросил он.

Катарина вскинула брови.

– Разве ты не слушал? Я только что говорила Джошу, что он не вписывается ни во что, с чем я раньше сталкивалась.

Но Майкл неотрывно смотрел на скелет. Его снова пробрала странная, холодная дрожь, и снова сдавило грудь. И невольно он потянулся к черепу, но на полпути замер, настигнутый голосом матери:

– Майкл? Милый, ты здоров?

Он отдернул руку и выпрямился. Как ему рассказать ей, что он чувствует? Как рассказать это кому бы то ни было, если он сам себя едва понимает? Он с усилием оторвался от черепа и посмотрел на мать.

– Что такое? – спрашивала она. – Что случилось?

Майкл лихорадочно искал ответа, но на выручку пришел Джош:

– Один наш друг вчера вечером умер.

У Катарины открылся рот.

– Ваш друг? – переспросила она, глядя то на Майкла, то на Джоша. – Ты хочешь сказать, один из тех, с кем вы были вчера вечером?

Майкл кивнул.

– Киоки Сантойя. Он был в нашей легкоатлетической команде.

Катарина без сил села на валун.

– Но как? Что случилось?

Мало-помалу мальчики рассказали ей то немногое, что знали о смерти Киоки.

– И что, он так и умер? – спросила она, все выслушав. – Посреди тростникового поля?

Мальчики кивнули, и Катарина, поднявшись с места, порывисто обняла Майкла.

– Какой ужас, – сказала она. – Наверно, тебе...

– Все в порядке, мам, – перебил ее Майкл, жарко покраснел и вывернулся из объятья. – Я... я почти и не знал его. – Тут взгляд его метнулся к Джошу, и он тут же пожалел, что эти слова у него вырвались. – Я хочу сказать... – он запнулся, – ой, да не знаю я, что я хочу сказать! – Повернулся и, спотыкаясь, стал карабкаться тропкой к тому разлому в стене ущелья, где теплилась древняя фумарола [5] . Там, скрытый листвой, уселся на поваленный ствол.

Черт!

Да что с ним такое? Почему он это сказал?

Вдруг он заметил движение ярдах в пяти ниже по тропке. Только этого не хватало! Теперь еще мама пойдет его искать, будто он маленький.

Или будто у него астма.

Но из зарослей вышел Джош Малани, и Майкл опять залился краской:

– Послушай, я не хотел этого, про Киоки. Я хотел...